Я никогда не был в Севастополе. А вчера, когда шел по его набережным, когда шел по его улицам, когда смотрел на волны севастопольской бухты и Константиновский форт, я думал о том, что этот город может быть только русским. Слишком много связано в памяти русского человека с этими местами, слишком много отдано, слишком многое пережито. Я не был здесь никогда, но я это знаю. И земля севастопольская тверда тем, что сцементирована русской кровью до несгибаемой прочности камня.
Увидев, на дальнем скалистом мысочке, трепещущий под ветром бесикр, я, всем своим нутром, испытал необъяснимо сильную, чистую и незамутненную эмоцию, в которой были соединены гордость, сила и правда. Мне не стыдно сказать об этом. «Тебя прет от этой картины?”, — спрашивал меня друг. «Да, меня прет!», — отвечал я.
А когда на приморском бульваре мимо меня проходила шеренга молодых парней в черных форменках и бескозырках, мне, невоенному человеку, захотелось во всю силу своих легких гаркнуть навстречу: «Здравствуйте, товарищи моряки!». Нет, не так,  а вот так: «Здравствуйте, дорогие товарищи моряки!» Я в полголоса сделал это. И никакой патетики или слезливого слабодушия.
Я никогда не был в Севастополе. Это красивый русский город.