RUSSIAN LULLABY / РУССКАЯ КОЛЫБЕЛЬНАЯ
Эту песню я услышал на сольной пластинке Джерри Гарсии 1974 года — гитариста и вокалиста некогда очень известной американской психоделической группы Grateful Dead. И она меня заворожила. Голос, инструментовка, слова. Я слушал ее не переставая, я слушал ее несколько дней кряду. Я нашел в сети ее концертную версию, где Гарсия из трехминутной студийной песенки сделал 15 минутную живую концертную гипнотическую композицию, в которой растворяешься без остатка. Я нашел текст песни и его варианты. Я собрал все стихотворные версии, соединил и перевел. И в конце концов, узнал историю этой песни, мелодию и слова которой написал американец Ирвинг Берлин, давным-давно эмигрировавший из России.
Несколько слова об этом одаренном человеке: Ирвинг Берлин (Израэль Бейлин) родился 11 мая 1888 года предположительно в местечке Толочин, под Могилевом в Белорусской губернии в семье синагогального кантора. В 1893 году, опасаясь погромов, семья переехала в Нью-Йорк. Ирвинг Берлин вырос на Манхеттене. Нотной грамоты не знал, учился музыке на слух. Юношей пел в кафе, самостоятельно освоил фортепиано. Написал полторы тысячи (!) песен (сочиняя музыку и тексты) разных жанров и стилей — от эстрадных, джазовых, госпела и до гимнов, регтаймов, номеров для мюзиклов и кино. Сказать, что Берлин стал звездой американской музыки — ничего не сказать. Им написана одна из самых известных патриотических песен в США — God Bless America. А среди сотен популярных мелодий, перепетых и переигранных не одним поколением музыкантов — Cheek to cheek, White Christmas и напеваемая в самой глухой глуши Puttin’ On The Ritz.
Когда я прочитал в его биографии, что «Русскую колыбельную» (Russian Lullaby), которая была признана лучшей песней 1927 года, Ирвинг Берлин посвятил рождению своего первого ребёнка, я остановился и задумался.
Почему человек, признанный великим американским композитором, в 40-лет пишет «Русскую колыбельную» и посвящает ее своей дочери? Что заставляет его, прожившего в России всего первые пять детских лет и больше никогда в ней не бывавшего, спустя десятилетия сочинить песню, в которой Волга, русская женщина, протяжный напев, грусть и мечты… Ведь должна же быть причина для этого!
И вот о чем я подумал. Это — такое странное цепляющее свойство здешней земли. Феноменальное свойство. Если человек связан с ней, пусть неочевидно — дальним предком или более явно — рождением свои или своих детей, становлением, кратким или долгим периодом жизни, дружбой, обретенной здесь или любовью, эта связь навсегда. Она неизбывна. Она не исчезает. Эта русская родинка (шрамик, крапинка, пятнышко, мушка) может быть не видна, незаметна, малозначима, но она остается. Совершенно необъяснимо, но русскость застревает, задерживается, зацепляется внутри, в подсознании крошечным репейником, занозой, узелком, зазубринкой, отпечатком, потайной комнаткой в коридорах памяти и закоулках души. И эту русскую закорючку не вытащить, не вытравить, не вымарать, не отринуть. Она может ничем не напоминать о себе, а может будить воспоминания о сильных чувствах, о грандиозных пространствах, просторах и людях, о чем-то очень большом, частью чего ты был когда-то… Все зависит от человека. Одним она может добавлять сил и окрылять, вдохновляя и поддерживая. А других может денно и нощно беспокоить, раздражать, заставляя по нынешней моде стыдиться своей русскости, как какого-то страшного клейма, зловещей метки, чтобы во всеуслышание отказываясь, открещиваясь, демонстративно топтать и старательно очернять эту связь, замазывать гримом, похожим на грязь, свою память, что есть сил, сцарапывать, срывать, выжигать русскость у себя внутри, а потом припудривать ароматным тальком безобразные рубцы.
Но вернусь к тексту песни.
RUSSIAN LULLABY / РУССКАЯ КОЛЫБЕЛЬНАЯ
IRVING BERLIN / ИРВИНГ БЕРЛИН 1927
Там, где сонная Волга
Несет свои воды
Сквозь детские слезы,
И долгие ночи,
Одинокая мать —
Русская роза,
К люльке склонившись,
Припав на колени,
С нежностью смотрит
В ребеночка карие очи.
Слушай.
И дитя будет слушать
Под холодными звездами,
Каждую ночь будет слушать
С замиранием, чутко,
Как она напевает
Простую, протяжную, грустную
Колыбельную,
Чтобы не плакал малютка.
Слушай,
В жалобной песне
Такие слова:
Баю-бай, мой ангел,
Где-то на свете,
Где-то есть земля,
Счастливая земля,
Свободная земля,
Которая ждет тебя и меня.
Баю-бай, мой ангел,
Маленькую русскую колыбельную,
Слушай.
Вольный перевод © В. Шомов июль 2022