КРАСНЫЕ СТРОЧКИ. КРАСНЫЙ АБЗАЦ

Недавно наткнулся в сети на несколько строчек, так сказать, останавливающего действия. Это когда останавливаешься и дальше читать уже не можешь. Не можешь и все. Наткнулся случайно. Спустя какое-то время перечитал я этот абзац и в очередной раз удивился врожденной бесчеловечной человеческой способности инициировать процессы, эффект которых настолько патогенный, токсичный и мертвящий, что даже природным особо опасным заразам — чумехолереоспе с ним трудно сравниться. Подумал еще о том, что если где-то идет революция, будьте уверены, она придет и к вам. Придет через поля, леса, реки, пустыни и заберет все, что можно забрать. И вас тоже заберет. И не важно живете вы в соседнем государстве или просто проходили мимо. Ей даже все равно знаете вы слово «революция» или нет. Ей абсолютно не интересно на каком языке вы разговариваете, в каком веке живете и какому богу молитесь. Да, да, придут дяди в фуражечках или без них и все. И уже никаких комиссаров в пыльных шлемах (подонков / романтиков / аферистов / авантюристов) не будет. Только исполнители, которые без эмоций. И будет все сухо и по делу. Убийственно сухо и по делу. По их делу. «Пли!»

А вот, собственно, строчки о которых я говорю.

«В 1921 году в Монголии победила Народная революция (о том, откуда и как она экспортировалась, можно прочитать и поразиться всему этому полубандитскому трюкачеству). В 1934 г. в Монголии насчитывалось 843 главных буддистских монастыря, около 3000 храмов и часовен и 6000 других строений, принадлежащих монастырям. Монахи составляли 48 % взрослого мужского населения. В результате репрессий в конце 1930-х годов все монастыри были закрыты, их имущество национализировано, подавляющая часть монастырей разрушена (относительно сохранились только 6). По минимальной оценке 18 тысяч монахов были казнены. Только в одном из массовых захоронений, обнаруженных у города Мурэн, были найдены останки 5 тысяч расстрелянных монахов»

Понятно, что эти факты вырваны из революционного контекста. Но даже вырванные из революционного контекста, они не перестают быть фактами. А контекст этот настолько мерзотный, что учитывать его даже физически тяжело.

«Что буддийских монахов пожалел?», — спросят. «А своих жалеешь? Нет? И своих жалею. Просто у нас тут своя планида — вечная, кровавая, с казнями, брат на брата, за идею — на плаху. А там вроде бы другая совсем жизнь: степи, кони, юрты, средние века, ступы буддийские и ветер.

И не надейтесь изолироваться расстоянием.