Услышал, что останкинский пивзавод сносят, вернее уже снесли. Не то чтобы меня что-то глубинное с ним связывало, просто лет 10 я ходил мимо него и все 5 минут пути по узенькой дорожке с Огородного проезда до улицы Академика Королева, всегда пахло житом, хлебом, солодом. Мне нравилось.

Я подумал, что Москва перестала пахнуть. Помню, как на Каляевской, которая теперь Долгоруковская, возле метро Новослободская, пахло всегда необычно — там стоял завод соусов и приправ. На Краснопролетарской улице пахло бумагой, картоном, новыми книгами — там была большая типография. В Старомонетном переулке пахло конфетами – ветер приносил запах карамели и шоколада с фабрики «Рот-Фронт». Все как в детском стишке Джанни Родари «Чем пахнут ремесла». Помните?  «У каждого дела запах особый: в булочной пахнет тестом и сдобой…»  Но, главное — в концовке стихотворения: «только безделье не пахнет никак». В этих словах проблема проблем сегодняшнего дня, та самая, которую культивировали десятилетиями. И сегодня «безделье» рулит: сети, цифровизация, искусственный интеллект, виртуальные миры, параллельный импорт… В городе Москве ничего не делается и носу зацепиться не за что.  Она — не город. Она – городская среда, которая исключительно для праздника.

Она просто хорошеет.

А все-таки пивзавод жалко и пиво фирменное «Останкинское» темное, типа портера в маленьких бутылочках было отличное. И за отечественную марку и за индустриальную архитектуру послевоенную, которую сравняли с землей тоже обидно. Там и корпуса были, и элеватор, и солод сами варили. Могли из пивзавода что-то сделать памятьсберегающее и духоподъемное, пусть бы выставочные пространства, как в Кейптауне, где старый элеватор превратили в изумительный музей современного африканского искусства Zeitz MOCAA (на второй фотографии). Но нет — застроят высоченными параллелепипедами жилых комплексов, коих полупустых стоит немало.